Первым признаком того, что дом Блейка Товина и Сюзанны Фрош, является что угодно, кроме обычного загородного места, которое появляется прямо у парадной двери пары. Этот вестибюль в голландском стиле, окрашенный в такой темный, зеленый, почти черный цвет, может похвастаться двумя овальными окнами, установленными под углом и напоминающими глаза лягушки-быка или, возможно, Каспера Дружественного Призрака. Как оказалось, уникальная особенность датируется еще раньше, чем дом, фламандский колониальный дом 1820 года, расположенный в тихой деревушке нью-йоркской нижней долины Гудзона. «Парень, который отреставрировал нам дверь, сказал, что стиль и тяжелые замки делают его мертвым звоном в конце 1700-х или в начале 1800-х», - объясняет Товин.
То, что вы найдете на другой стороне этого вызывающего воспоминания ворот - коллекции стеклянных глаз и аптекарных банок, а также осенняя цветовая палитра, которая включает в себя смелый оранжевый и угрюмый зеленовато-желтый, - напоминает показ Хэллоуина в любой день года. Но в октябре дом действительно оживает: пластиковые пауки ползают по рамкам для картин, а стаи летучих мышей летят через стены и садятся за стол. Торжественный масляный портрет приобретает черную окраску с добавлением шляпы ведьмы из строительной бумаги. А порванная марля и искусственная паутина покрывают диваны, стулья и окна, создавая эффект дома с привидениями, напоминающий о месте мисс Хэвишем в « Великих ожиданиях» Диккенса или даже о готическом поместье семьи Аддамс.
Но хотя может показаться заманчивым обозначить Товина и Фроша реальной версией Гомеса и Мортиции Аддамс, пара, переехавшая в их дом восемь лет назад, вряд ли является городским чудаком. У них двое очень нормальных и очаровательных детей - Уокер, 13 лет, и Изабель, 6 лет. Фрош, обладающий быстрой улыбкой и спокойной атмосферой, работает художником и недавно провел три недели, работая волонтером в тибетском приюте. И тихий Товин зарабатывает на жизнь, проектируя мебель для основных розничных продавцов, таких как Restoration Hardware и Crate & Barrel, а также для современного текстильного художника Джека Ленора Ларсена.
Общий артистический характер пары питает бесстрашную уверенность в том, как они сочетаются и сочетаются практически со всем: от эпох до стилей и цен. Возьмите, например, их столовую с ее деревенским фермерским столом, стульями Thonet середины века и подвесной промышленный светильник, созданный Товином. Тогда есть гостиная, где стол Империи блошиного рынка держит суд перед удобным диваном Crate & Barrel, в то время как строгий елизаветинский портрет смотрит.
Даже план этажа дома имеет игривый характер: он крутится, крутится и грохочет, как будто комнаты были добавлены невольно. И на самом деле они были. «Это место - настоящий кроличий кролик», - говорит Товин. «Это типично для многих домов в нашем районе, которые часто пересматривались на протяжении многих лет».
Несмотря на то, что все складывалось по частям, структура с четырьмя спальнями кажется сплоченной. Как хорошо продуманное стихотворение, оно останавливается, запускается и меняет ритм, но в конечном итоге все становится на свои места. Широкие дощатые дубовые полы, окрашенные в коричнево-черный оттенок, ведут из комнаты в комнату, скрипят под ногами, как палуба старого корабля.
Сюрпризов предостаточно. То, что кажется стандартным (хотя и китайским красным) книжным шкафом, наполненным романами таких авторов, как Майкл Шабон, Энн Патчетт и Вирджиния Вульф, также является дверью дамской комнаты. В ванной для детей, в остальном традиционная ванна на лапах привлекает внимание яркой тыквенно-оранжевой краской. И хотя решетчатая работа и цветы обычно вызывают в саду сладкий солнечный день, мотивы становятся положительно капризными, когда они превращаются в приглушенные оттенки горчицы на стенах кухни. Каким-то образом эти обои выглядят как столетиями, так и на данный момент, что в значительной степени подводит итог эстетики Фроша и Товина. Пара обладает способностью находить свежую точку зрения среди объектов, которые носят патину возраста или, как говорит Товин, «естественную коррозию».
Хотя эти двое клянутся, что происхождение не имеет значения, и отказываются обещать верность какому-либо одному стилю, общая нить объединяет их большое разнообразие накопленных сокровищ. Почти навязчивое желание пары собирать курьезы из разных мест и периодов, расставлять эти находки в замысловатые виньетки или захватывать их под стеклом - это почти учебник викторианской эпохи.
«Мы никогда не прекращаем искать вещи, - признается Фрош, - потому что всегда есть еще одна замечательная вещь, которую можно добавить к миксу». Как, скажем, негабаритная модель человеческих зубов или колпак за колоколом за колоколом. «Я редко плачу больше 50 долларов за колокольчик, - добавляет она, как бы оправдывая привычку, - и вы можете найти их всего за 10 баксов». Кроме того, объясняет Товин, они не просто накапливают предметы, но мини-уроки истории: «Все, что у нас есть, - говорит он, - и то, как мы украшаем, говорит о другом времени».
Конечно же, они были в ужасе, когда их дочь, Изабель, решила одеться как Ханна Монтана в прошлый Хэллоуин? «На самом деле, - вспоминает Фрош, - я говорил:« Хорошо, я не совсем понимаю, но это ваш звонок ».« Конечно, никогда не было реальной причины для беспокойства. Изабель, очевидно, дочь своей матери, уже переросла свою короткую фазу подростковой королевы Диснея. Она думает, что в октябре она вернется к своей обычной одежде - той, что мама сделала для нее три года назад. «Я, вероятно, собираюсь стать ведьмой», - говорит Изабель, потягивая молоко через соломинку. «Я думаю, что это лучше, чем Ханна Монтана».
Смотрите фотографии изнутри Spooky дома.
Писатель и редактор Джо Баргманн живет на реке Гранд Вью, штат Нью-Йорк, со своей женой Нэнси и двумя стандартными пуделями, Мадди и Линкольном.
